Флирт на грани фола - Страница 11


К оглавлению

11

Она яростно вытерла запястьем слезы, а другую руку осторожно поднесла к спине Джозефа, он не уплывал, ждал. И Моника погладила его по гладкой серебряной чешуе здорового бока.

– Ты выздоровеешь, обещаю. И мы с тобой отправимся далеко-далеко, туда, где небо синее, а трава зеленая, где нет людей, а в реках течет хрустальная вода. Я тебя отпущу и помашу рукой, а ты плеснешь хвостом в ответ и уплывешь к своим. Ты их найдешь, обязательно. И будешь у них королем. Веришь?

Темно-золотые глаза рыбины смотрели на нее серьезно и доверчиво. Моника проглотила комок в горле и стала раздеваться.

Грязная одежда полетела в корзину, горячие струи ударили по спине, душистая пена одела девушку в жемчужную мантию. Моника яростно намыливалась, бормоча под нос неясные и бессвязные угрозы.

Хотите посмеяться – посмеемся вместе. Похохочем. Ржать, как лошади, будем!

Драгоценности, говорите? О’кей. И еще меха, шелка, натуральная кожа и бархат, парча, все, про что Моника Слай читала в книгах!

Где, говорите, телефон этого психа? И терапевта заодно с ним? Сейчас она ему устроит сеанс одновременной игры на десяти кушетках!

Свежая, румяная, разъяренная девушка с шоколадными глазами вылетела из ванной и недрогнувшей рукой набрала номер, написанный на карточке твердой рукой миссис Призл.

В опустевшей ванной, в прохладной чистой воде медленно парил крупный карп с золотыми глазами. Возможно, это был всего лишь оптический эффект, преломление света в воде, но на физиономии Джозефа явно читалась лукавая ухмылка.


Чудеса случаются значительно реже, чем настаивают беллетристы, и решимость Моники Слай отнюдь не сделала из нее гордую красавицу в мгновение ока. Напротив, означенная решимость улетучилась в мгновение ока, едва на том конце провода сняли трубку и профессионально приятный женский голос сообщил:

– Приемная доктора Шеймаса Пардью. Чем могу помочь?

Моника с размаху хлопнула трубку на рычажки.


До четырех часов она себе занятие нашла. Во-первых, убежала вода из ванны, и пришлось полчаса ползать на коленках, собирая ее тряпкой. Потом Моника отправилась в садик и мужественно накопала толстых дождевых червяков. Червяки извивались и очень напоминали миниатюрных удавов. Дальше было еще хуже: Моника высыпала их в ванну и сдуру осталась посмотреть, что получится.

С точки зрения Джозефа получилось шикарно. Еда была живая, качественная и обильная. Настолько обильная, что хвост (или голова?) последнего червяка так и остался торчать изо рта карпа. Это зрелище вызвало в душе Моники некоторый неприятный переворот, в результате которого она решила не варить сегодня спагетти, ограничиться гамбургерами.

Потом она опять поменяла воду, отметив при этом, что Джозеф явно предпочитает идеальный порядок в своем водоеме, осторожно растворила в воде пару кристаллов марганцовки и бросила в ванну несколько широких листьев пальмы-монстеры, чтобы Джозефу уютнее спалось.

И наконец настал тот момент, когда никаких занятий у нее не осталось. Тут же вернулись воспоминания о сегодняшнем дебоше, а за ними – и о приказе Хьюго Бэгшо. Делать нечего, надо звонить доктору Пардью. Да и что она, собственно, теряет? Он ее уже видел, впечатление хронической идиотки Моника на него произвести успела, так что… как говорится, пятнадцать минут позора – и ты на свободе.

Моника решительно набрала номер, собираясь говорить твердо и уверенно. Получается же у нее на работе, когда она, не моргнув глазом, звонит хоть в «Бритиш Петролеум», хоть в испанское посольство, чтобы договориться о встрече. Да, она договаривается о встречах для Хьюго Бэгшо, но ведь и сейчас она действует по его приказу? Стало быть, включаем секретаршу.


Шеймас Пардью закончил все дела на сегодня и блаженно потянулся в кресле. Жизнь налаживается! Вчерашняя группа претерпела некоторые количественные сокращения, сегодня та девица, Шварценеггер, не пришла, но отсев двадцать пять процентов – это нормально. Зато мистер Джеймс почти не плакал. И у мисс Бейли удалось выманить бутылку из сумки. Да, она ее потом забрала, но хоть на занятиях не пила…

Размышления доктора были прерваны приходом секретарши Донны. Доктор Пардью с удовольствием окинул взглядом точеную фигурку в белом халате. И секретарша у него хоть куда!

Донна профессионально мило улыбнулась шефу. Мало кто знал, что эта хрупкая на вид и красивая женщина с темными гладкими волосами несколько лет проработала надзирательницей в одном из самых тяжелых психиатрических отделений Чикагского госпиталя, а под этим крахмальным халатиком скрывается мускулистое тело обладательницы черного пояса по таэквандо. Доктор Пардью знал и про то, и про другое. Донна уже полгода была его любовницей.

– Как дела, карамелька?

– Лучше. Тебе звонили.

– Кто?

– Во-первых, племянник мисс Бэгшо. Просил за свою знакомую. По его утверждению, ничего серьезного, небольшая коррекция личности.

– Так, понятно. Учитывая то, что молодого Бэгшо самого неплохо бы подлечить от излишнего инфантилизма, я представляю, что там надо корректировать. Еще кто?

– Сразу после него звонила твоя вчерашняя пациентка, мисс Слай.

– Точно! Сталлоне! Слай!

– Док, иногда я за тебя волнуюсь.

– Понимаешь, у меня напрочь отшибло ее имя прямо во время занятий. Помню, что фамилия какого-то нашего кинокультуриста, а вот кого… Назвал ее Шварценеггер, представляешь?

– Смешно.

– Что ты! Неудобно. В конце концов, она же не виновата, что родилась такой недотепой. Так что сказала мисс Слай?

– Ничего. Испугалась и бросила трубку. У меня высветился ее номер, я успела внести в список.

11